Метафизика флага Мы любим наши флаги. Лёгкая материя трепещет на ветру, пытаясь сорваться с крепкой основы, иногда принимая ход орла парящего на восходящих потоках. Ткань блестит впитанными каплями ноябрьского дождя, пропускает и окрашивает в свои цвета солнечные лучи в мае. Видом флага можно наслаждаться. Он всегда будоражит, поднимая в бой или внушая чувство спокойного величия. Но может ли он навести на размышления о мире, жизни, бытии – разнообразных и видоизменяющихся, но всё же единых и имеющих своему множеству простое и вечное основание?
Флаг – главный вид символики, представляющий различные сообщества людей, но флаги призваны не только отличать своих от чужих.
Флаги могут вызывать разные чувства в связи с их художественными качествами – сочетанием цветов, гармонией форм, стилистическим соответствием с представляемым флагом явлением. Безобразие и безвкусие объективны, кто бы за ними ни стоял. Также на наше восприятие влияют исторические и психологические ассоциации. Обычному человеку трудно положительно воспринимать флаг врага, в виде ли знамён вражеской армии или на униформе отечественных вертухаев. Будь он сотню раз прекрасен, будь то его враг или враг прадеда. Эти отношения между эстетикой и практикой, конечно намного сложнее, но сейчас нам интересны ещё более общие вещи.
В самом флаге, вне зависимости от изображения которое он несёт – то есть в древке и прикреплённом к нему полотнище самим по себе – можно увидеть поистине эпические образы.
В индийской философской и религиозной традиции (и в испытавших её воздействие) одним из основных символов, с помощью которого можно наглядно представить некоторые свойства бытия, является колесо. Постоянно движущееся колесо вертится вокруг твёрдой и недвижимой оси. Более отдалённые от центра и опоры точки мчатся стремительней и как бы суетливей более близких к оси точек. Последние, приближенные к центру, сильней уподобляются неколебимости и постоянству основания. Но и они всё же не в силах остановиться, находясь на подвижной части конструкции. И как бы ни стремились разогнаться и умчаться отдаляющиеся, сильная основа лишь обернёт их вокруг себя, и непрерывно будет возвращать в первоначальное положение по отношению к себе. Удачная попытка оторваться, после недолгого триумфа, может закончиться лишь на пыльной обочине Бытия. Колёса бегут по уносящейся в даль дороге и вертятся вокруг своих осей, твёрдо прикреплённых к повозке Возницы, принимая на себя все повороты и неровности Его пути, о котором колёсам знать не дано.
Не менее мощные образы предстают перед нами при виде развевающегося флага. Крепкий стержень прочно держит всегда рвущуюся от него ткань, стремящуюся последовать за ветром, который вечно не имеет ни места, ни формы. В своём стремлении она пытается утянуть с собой стержень и, быть может, сломить его, но он без малейшего напряжения переносит все её порывы. Не будь этой ноши, он бы вообще не чувствовал движения ветра. Ветру же неведом покой, он непрерывно движется и изменяется, не принимает какого-либо определённого вида. Он вообще был бы незаметен, если бы не стремился подхватывать что-нибудь и нести куда-то. Полотно же не обладает ни твёрдостью стержня, ни лёгкостью ветра. Только оказавшись между ними оно принимает свойства обоих. Все трое нужны друг другу. Только во взаимном общении они осуществят себя полно.
Кто же соткал это знамя? Он взял ткань прочнее и плотнее, чтоб надёжно крепилась и не расщеплялась по краям, подобрал древко твёрдое и прямое, чтоб не гнулось и точно следовало за движением его руки, и поднял его высоко-высоко, где ветер сильнее и откуда его видно дальше. Держит знамя сильными руками. Но он может сообщать ему свою волю лишь тем, что ведёт прямой осью в том или ином направлении. Полотнище же послушно не только движимой им опоре, но и дикому ветру. Так, разрываемое между твердыней и стихией, знамя манифестирует своего Знаменосца. Оно, всегда оставаясь тем же, непрерывно изменяется. Буйствует покоясь.
Каждый окрашивает мир в свои краски. Что же могут заявлять нам цвета знамён? Их творцы чертят на лёгких тканях каждый свою эстетику и логику мира. Великие умы слагают о нём великие мифы и теории. Мир же трепещет, пульсируя то ровно, то рывками, всё желая ускользнуть из-под кисти догматов и канонов. Жёсткие, тяжёлые краски и позолота быстро осыпаются с вьющейся материи. Учения, которые мы называем великими, объясняют и выражают мир гибко и не прямолинейно. Они, как и полотнища флагов, подвижны и восприимчивы к потоку жизни. Лучше красок держатся те цветные и золотые нити (из схожих с ними состоит сама ткань), которые вшиваются в стяг, становясь его неотъемлемой частью. Эти нити, когда-то привнесённые в жизнь чьим-то творчеством, становятся объективной частью и направляющей силой нашего существования. Потребности и чувства, язык, основы нравственности настолько объективны, что мы почти бессильны на них повлиять. Краски мира под ветром и солнцем времени выцветают и на их место ложатся свежие, но бледное пятно прошлого остаётся под новыми красками. Так, обычаи, предрассудки и суеверия живут веками, старясь, но всё не умирая. Но каким бы ни было учение – кратковременным или вовсе сиюминутным, оно не может не меняться, ибо пытается закрепиться на нас. Мы – элементы трепещущей материи. Фарисейство и догматизм неизбежно обречены. Традиция – это не удерживание всеми силами оттлевшей шелухи, а ориентация на то, что для этой тленной пестроты есть ось и фундамент.
Рисунок развевается вместе с материей флага, повторяя все его формы – углы и складки. Изменяет цвет и отражает свет. Иногда, когда при сильном и ровном ветре флаг разворачивается и почти распрямляется, почти не искажённый рисунок виден хорошо. Редко, когда в штиль ткань повисает вдоль флагштока, можно только догадываться, чей знак перед нами – своих или врага. Так и в жизни: чтобы возвестить о себе полно и ясно нужен шторм, а в безветрие нашим манифестам дано быть лишь одной из едва различимых между собой цветных тряпок. Итак, ищем бурю, братья. Главное – чтобы наше древко, наша ось, стержень – выдержали рвущийся за ветром флаг.
В этих условно выделенных моментах существования флага – не просто эстетика, даже не диалектика, а подлинная метафизика.
Владимир Ангиров
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума