Отправлено: 20.01.10 12:39. Заголовок: Чаепитие с Лимоном :"Как у Путина"

Как-то мой товарищ и верный собутыльник, сочинитель Прилепин, приехал по делам в Москву, и мы, улучив момент, как обычно, пошли пить водку – я стараюсь не пропустить ни одного приезда модного писателя и блестящего собеседника. Вот и на этот раз не пропустил. И мы пошли с ним пропустить. В небогатый подвал на Пушкинской, в таких обыкновенно располагаются кафе для людей, а не для понтов.

Еще за столом были двое коллег Захара: Роман Сенчин, про которого я много хорошего уже слышал от знакомых патриотов, и таежный автор Михаил Тарковский – легко догадаться, чей племянник, какого знаменитого кинорежиссера. Интересно, что Сенчин, который прежде жил на нашем русском экзотическом Востоке, в экстремальной Туве, перебрался в Москву, а Миша – наоборот, из Москвы свалил в дальние края, точнее, в Красноярский край. Теперь вот встречаются в Белокаменной, где один – дома, а другой – в гостях на своей малой родине.

Надо сказать, что Тарковский в свое время перебирался в дальний край на ПМЖ вовсе не для того, чтоб помочь товарищам с налогами, как это сделал его тезка, бизнесмен Прохоров, – а из иных побуждений, совершенно романтических. Я давно уж с ним знаком и не раз описывал эту его линию жизни: он настоящий промысловый охотник, уходит на всю зиму в тайгу и там бьет зверя и сдирает с него шкурки на продажу. Когда я его спросил как-то: а не жалко ли ему зверушек, он аж взвился и накинулся на меня:

– А ты мясо ешь?! Сапоги кожаные носишь?! Тогда чего ж ты…

Я его остановил:

– Да хрен с ними, со зверушками, это я так, в шутку спросил. Бей себе на здоровье. Души их и рви, как тебе совесть позволяет.

Миша мне еще в самом начале тысячелетия сдержанно жаловался, что после сорока тяжело уж бегать по тайге, здоровье уж не то, но вот бегает же, хотя и перевалило на шестой десяток. От Москвы он, кажется, заметно отвык и озирается вокруг не без растерянности. И то сказать, жизнь у нас тут непонятная. Для психически здорового человека. То ли дело тайга: чуть что – вскинул ствол, захерачил кого надо, шкуру содрал, и все ясно, всем и навсегда… А у нас, сколько разговоров! В основном, конечно, лишних совершенно.

Выпили мы, значит, и тут Захар говорит:

– Давайте к Лимону зайдем! Он звал. Надо уважить. Да тут, кстати, недалеко, через дорогу только перейти. Через Тверскую. И в переулок.

– А что такое?

– Да вот – с писателями он хочет встретиться.

Лимонова мы решили уважить. Лично мне в нем нравится молодой задор, в его-то возрасте. Он все лезет и лезет на рожон, а давно б уже ему и остепениться. Порадовали меня и его книжки, которые он написал в тюрьме, – литые тексты! Куда лучше прежнего его многословного занудства. Ну и вообще, парень героический, югославский и прочий фронтовик. Я сам порывался махнуть туда к нему на войну, смутило меня только то, что в тылу оставались жена с малой дочкой без средств к существованию. Я до сих пор с грустью размышляю о том, как моя бабка, в ходе Сталинградской битвы внезапно ставшая вдовой офицера Красной Армии, работала уборщицей и ютилась с сиротами в кухне коммуналки, куда ее пустили из жалости. Это, конечно, тоже забота Родины о героях, но я в этом смысле не приветствую минимализма. Так что пришлось мне в тылу отсиживаться и жиреть на столичных мирных харчах. В отличие меня Лимонов поступил мудрее. Он сперва помотался по фронтам, рискуя только своей башкой, а уж после принялся размножаться. Ну а что, он все-таки старше и больше знает о жизни. Тем более на фронт он валил не из веселой Москвы, какой она была всегда, а уж тем более в лихие 90-е, – но с тоскливого Запада, где он прожил лет 20, а что Нью-Йорк, что Париж, если в них торчать больше двух недель – это такие места, что русский человек там либо сопьется, либо сдохнет от скуки. Либо, конечно, сделается иностранцем. Уж мы-то знаем.

Пыталась испортить впечатление от Лимонова одна модная актриса, которая пару лет или больше жила с ним бок о бок, а потом в гламурном журнале по-женски жаловалась, что революция ему дороже бабы и ваще семьи, устроенного быта, и что его утомили пеленки, а гнаться за длинным долларом он не захотел и недвижимостью не увлекся – Господи, кого она хотела этим рассказом рассмешить и/или разжалобить? Своих, наверно, юных подруг-красавиц, а больше-то и никого. Хотя Катя, эта его подруга, девушка серьезная: мы с ней познакомились в какой-то из зон, где она читала зэкам лекцию про драматургию, а я привез туда спонсорский рояль из Москвы, чтоб поднять уровень культурки в печальных местах. По правде сказать, этот рояль мне мешал перемещаться по квартире, и я давно думал, куда б его сплавить, ну и с оказией его спихнул в Орловскую губернию. Кстати сказать, в ту же зону в тот же наш заезд попал и великий скульптор Рукавишников: он опекал там местную художницу, то есть зэчку, которую после инсульта пробило на наивное искусство. И художник ей из Москвы привез всяких дорогих красок, кистей, альбомов и, главное, денег. Он ей дал тыщ пять или десять, так чуть-чуть, но она оказалась самой богатой невестой в районе, даром, что уже на пенсии – и гуляла вполне широко. Кстати, многие тогда в тех краях впервые увидели 500-рублевую купюру.

Короче, отправились мы с молодыми писателями в книжный магазин «Фаланстер», который одним известен как сборище яйцеголовых, другим – как тусовка нацболов (ментам в том числе, увы), а широким массам, которые любят читать разную дрисню, – совершенно неизвестный никогда. А почему, кстати, именно здесь? Хороший вопрос. На этот счет меня просветил Захар:

– Хозяин «Фаланстера» – чудесный человек Борис Куприянов. От организации встречи с Лимоновым отказалось несколько площадок подряд, один Боря привычно проявил мужество и пофигизм. «Фаланстер» просто уже пару раз закрывали менты: они постоянно точат зуб на них за радушие ко всем оппозиционерам на свете.

Черт его знает, зачем горячих парней гонят из книжных магазинов! Туда бы их, наоборот, надо заманивать всячески, хоть за деньги, хоть обманом, хоть на веревке тащить. Нет, мля, пусть идут в подворотни, и там, в пустоте, без книг и без умных мыслей, мечтают взорвать этот мир, который ведь, и правда, весьма неуютен до такой степени, что даже такого пресыщенного буржуа, как меня, иногда тянет на баррикады, мысленно пока. Да, так, значит, никто не желает разговаривать с юными любителями крайностей! Почему, кстати? Наверно, кому-то за работу с молодежью даже бабки платят, и немалые – а беседы нету. У ребят с улицы тыща вопросов к нам, старым, толстым и типа умным, а нам недосуг, или, скорей всего, страшно эти вопросы даже слышать, а не то что отвечать на них. Да, наверно, дело именно в этом страхе. Есть куча неприятных вопросов! Неудобных. Злых. Мы отмахиваемся от них. Еще, кстати, и потому, что нервы уже не те. Нервов ваще уже нету. Я помню кучу тезисов, которые когда-то с ходу кидался опрокидывать, – а теперь даже носом не веду.
Мы зашли в низкий зальчик, набитый книгами, поздоровались, конечно, с хозяином и, главное, со звездой НБП – Олей Архиповой по кличке Зая, на которую и без меня уже таращились собравшиеся писатели. Хотя для писателей большинство ребят уж как-то слишком молоды, – может, это просто юные «фашЫсты», как иные из них сами себя с легкой иронией называют? Ну, да хрен чего поймешь сейчас, когда все так перепуталось и перемешалось.

Впрочем, настоящие, в смысле, засветившиеся писатели, таки подошли. Кроме уже известных вам собутыльников, там были и – мне это особо подчеркнул Прилепин – Андрей Рубанов, Сергей Есин, Всеволод Емелин, Ян Шенкман, Сергей Беляк (он не только поэт и музыкант, но еще и – вот это да! – адвокат Лимонова, не его одного причем, но и прочих диссидентов). Я, честно говоря, в лицо знал раньше одного только Есина, бывшего ректора Литинститута (имени Горького – до чего неуместное и дикое название! Смешное ваще словечко – «горькое». И это не, заметим, близкая к писателям «горькая». А мог бы быть «институт имени Бедного», если б этого дела коснулся автор Демьян Бедный, в девичестве Придворов… Идиотичней в этом смысле разве только «ул. им. 40-летия Октября», спасибо, не мартобря, – что в Люблино. Которое и само-то называется замысловато, весьма даже, а правильней, наверно, его само писать ЛюблЕно – то бишь люблено и разлюблено, вот это «и» вкралось совершенно сдуру и малограмотно).

Ну, зашли мы в магазин, расселись: кто на стульях и ящиках вдоль стен, вдоль книжных стеллажей, а кто и за столом президиума. Который стоял посередине, а випы расселись по периметру, будто стол круглый. Заместо совкового графина с водопроводной водой на столе быстро появилась бутылка хотя и виски, однако ж самого демократичного – White Horse. И пластиковые стаканы. Президиум стал по чуть пригубливать, остальные смотрели молча, наверно, смущались наливать себе при вожде. Но когда я из своего угла запросил себе порцию, мне прислали, и я порадовался: вот, есть еще у них fraternite и egalite. Все революции с этим носятся в начальной фазе, как известно. Впрочем, дело было не в виски и не в пьянке, люди все-таки собрались если не поговорить, так послушать. Под чай, который тут же принялась разносить девушка – звезда НБП.

– Чаепитие, как у Путина! – воскликнул Лимонов. – А чем я хуже? Он позвал писателей – и я позвал. Вот так!

Начало мне понравилось; неплохо, свежо, скромно, но с замахом. А поговорить он вот о чем захотел:

– К сожалению, у нас актуальной остается в стране столетиями одна и та же тема – «поэт и царь». Радищев и Екатерина, Сталин и Булгаков, Булгаков и ЦК, Солженицын и Политбюро.

Дальше я так тезисно буду излагать, безжалостно сокращая лирику и поэтический пафос, и рисовку типа: «так уж сложилось, что я 20 лет провел на Западе и знаю его в целом лучше многих, и узнал давно, и капитализм я в перестройку не воспевал в отличие от прорабов той перестройки», – не давать же вам тут стенограмму, даром что Лимон говорил живо и уж точно не по бумажке:

– Хотелось бы каким-то образом эту классическую садомазо-пару [поэт и царь] нарушить. …Я высказал свое намерение быть кандидатом в 2012-м на президентских выборах. Безусловно, у меня самого от этого решения крыша съехала. (Спасибо, что признался. – И.С.) Конечно, реально взвешивая шансы, можно схватиться за голову и сказать, что шансов нету никаких. (Еще одно спасибо за откровенность. – И.С.) На самом деле, шансы есть все (Спасибо – теперь уже за художественное преувеличение, за некий даже сюрреализм. – И.С.). Я не вижу, почему я не могу быть… (слово «президент» он, к счастью, не произнес – И.С.) кандидатом. Это смелый, безумный поступок. Мне хочется совершенно серьезно выйти и сломать существующую у нас матрицу. (Тут кто-то посмеется, а я скажу, что художник и должен ставить перед собой нереальные, непосильные задачи, только в таком случае он может быть интересен кому-то. – И.С.) Я за всю свою сознательную жизнь ни одного правителя российского не уважал. Ну, не уважал! Видел, что они меньше меня, и мне это неприятно чудовищно. Я не хочу, чтоб они были, как я… Я хочу поднять еще один в моей жизни бунт. Один из вас сует голову в воображаемую петлю. Прошу вас поверить, что затея эта увенчается успехом. И я хочу в этом опереться и на вас – на людей интеллектуального труда, на людей культуры… Безумная эта идея пришла мне после того, как Путин встретился с писателями. И я подумал – а я что, хуже, что ли? Я тоже хочу встретиться с писателями.

Конечно, всем стало интересно, что там было на той исторической встрече: газеты же не написали про самое главное, не для того они существуют на белом свете, ох, не для того... Так что ж было там? Как узнать? Про последнюю встречу – никак. Лимонова на такие мероприятия не зовут, само собой. Сенчин, как выяснилось, на самую, может, первую такую встречу зван был, да не пошел, и больше его не звали никогда. Прилепин однажды на встречу сходил, его позвали еще, да он уж не пошел. Вот вам «поэт и царь» – они вроде как на равных: в гости друг друга зовут (пока, правда, игра идет в одни ворота), а кто не пришел – на того обижаются.

Тут надо сделать важную оговорку. Не бывши никогда на чае у президента, и у премьера тоже не бывши, Лимонов в Кремле все-таки был – правда, всего только у Илларионова, но все же. И он в подробностях рассказал нам про ту не очень судьбоносную, но уж какая была, встречу. Это случилось в 2004 году, когда нацболы захватили, на время, приемную администрации президента. Лимонов нашел, что двор корпуса номер 14, что прямо возле Боровицких ворот, страшно похож на двор саратовской тюрьмы, где писатель некогда сиживал, – похож бедностью и неухоженностью, серыми стенами и проводами, которые неаккуратно и пожароопасно висят повсюду. Лимонов выглянул в окно и оторопел:

– Вид, как из моей камеры номер 157 в саратовском централе! Ощущение отвратительнейшее. В этом же корпусе сидит и Сурков, насколько я знаю, и т.д.

В тот памятный – для Лимонова – раз с ним в Кремль был зван и писатель Алексей Волынец, тоже оплот патриотических сил. Но он не пришел. Лимонов терялся в догадках – ну почему?!

– Когда я вышел из Кремля, падал снег. Волынец ждал меня на Васильевском спуске, и сразу мне сказал, что он не по идейным соображениям не пошел, а элементарно проспал. Я ему сказал, что он – единственный в истории человек, который проспал в Кремль!

По мне, так проспать – это круче, чем не откликнуться на приглашение из принципа. А на Лимонова кремлевская магия, кажется, действует сильней, чем могло бы показаться. Какой-то у него пиетет есть, есть к Застенку… Ну а что? – вон, сам Михал Афанасьич Булгаков – и то, какие прочувствованные письма слал Сталину! Ну и потом, Лимонов сам вон решил пойти не то чтоб в президенты, но по крайности в кандидаты. Похоже, он реально себя чувствует ровней Путину; да в чем-то даже видит себя стоящим и выше.

По ходу своей речи Лимонов коротко обозначил про свое сидение в тюрьмах за правду, про взаправдашний, а не с совковых конторах, опыт жизни на Западе, про окопы войн за свободу. А про Путина он мнения вроде даже и невысокого, куда тому до Лимонова:

– Он, по моему мнению, книг не читает, и они ему не нужны совершенно. Он вряд ли много размышляет. Он человек дела. Вначале довольно скучного. В Дрездене он занимался, по-моему, просто-напросто перекладыванием бумажек с одного места на другое. Потом он сидел у господина Собчака…

Ну, нешто это биография, в самом деле? А про себя Лимонов, напротив, так сказал:

– Я свою судьбу никому не отдам.

Ну, даже если и так. Но все равно всем было интересно, как и в какой манере Путин, пусть даже у него биография бедная, встречался с писателями. Рассказал про это Прилепин, а больше просто некому было. Захар подробно рассказал, какие вопросы он задавал Путину про политику, и как тот отвечал, – ну тут какие уж секреты, любой может это домыслить легко и близко к правде; у чекиста мало маневра в выборе формулировок, когда он разговаривает не со своими («соцсфера растет небывалыми темпами» и прочее в таком духе.) Но зато куда веселей тема участия в той беседе юной писательницы Анастасии Чеховской. Она, как выяснилось, то и дело перебивала Самого и подсказывала ему формулировки, и он радостно их принимал и откликался: «Настя правильно говорит!», а в какой-то момент Прилепин заметил, что Настя гладит Владимира Владимировича по ноге (и это самая невинная из всех возможных тут формулировок) под столом, и ему стало ясно, что находчивая девушка скоро получит Госпремию. Но, всмотревшись внимательней, Захар осознал, что Настя гладит не ногу премьера, но голову его собачки, которую та положила на колено хозяина.

Мы посмеялись, а Лимонов на это ответил, что ему не о чем разговаривать с властью. Потому что:

– Единственный язык, на котором с нами разговаривает власть, – это язык репрессий. Я – не из тех, кто говорит о кровавом режиме, но нас просто убивают. У нас (видимо, у нацболов – И.С.) 9 убитых за годы, начиная с 2000-го, и около 200 человек прошли через тюрьмы и лагеря… Закончил он красивой емкой фразой:

– Власти не нужны соратники, сообщники и помощники, а, возможно, даже и противники не нужны.

А потом хороший вопрос задал Прилепин:

– Что у нас делается с литературой? Что вы будете делать, когда придете в Кремль?

– Квартиры нам на Тверской! – изящно заорал кто-то. Никто, однако, не смеялся. А Лимонов рассказал удивительную вещь: он получает очень маленькие гонорары, более того, его работы неохотно берут издательства, и свою книжку про Путина он вынужден был издать на свои деньги. А вот во Франции, рассказал он, есть некая система финансовой поддержки писателей… Даже те, у кого тиражи небольшие, как-то живут.

Потом Лимонов сказал такую вещь:

– Нас кормят выжимками и дайджестами.

Я встрепенулся. Мне самому эта мысль часто приходит в голову – особенно, когда смотришь или читаешь репортаж о событии, на котором сам был. И ты осознаешь тогда, что сути понять невозможно, а есть какой-то идиотский набор цитат и стеб. Хи-хи и ха-ха, причем очень редко это бывает смешно. А бывает, еще и свой текст видишь в каких-то изданиях, а там безошибочно, метким редакторским пером выкинуто самое лучшее. В общем, безусловно люблю я русскую журналистику, сил нет.

(Продолжение следует)
(с)Игорь Свинаренко

 Отправлено: 20.01.10 14:57. Заголовок: Хотелось бы продолже..

Хотелось бы продолжения

 Отправлено: 20.01.10 15:06. Заголовок: Всё будет, всё!..

Всё будет, всё!

 Отправлено: 20.01.10 18:59. Заголовок: bullet пишет: – Чае..

bullet пишет:

цитата:

– Чаепитие, как у Путина! – воскликнул Лимонов. – А чем я хуже? Он позвал писателей – и я позвал. Вот так!

bullet пишет:

цитата:

– Что у нас делается с литературой? Что вы будете делать, когда придете в Кремль? – Квартиры нам на Тверской! – изящно заорал кто-то.

 Отправлено: 20.01.10 19:15. Заголовок: Когда Их Превосходит..

Когда Их Превосходительство господин Янукович придет к власти, каждый мало-мальски дееспособный харьковчанин получит участок под застройку на территории Луцка, который, с приходом Януковича, разровняют, превратив в степь.

 Отправлено: 20.01.10 19:21. Заголовок: bullet пишет: Когда..

bullet пишет:

цитата:

Когда Их Превосходительство господин Янукович придет к власти

Всех российских оранжевых линдермонов - политиммигрантов и их украинских сочуствующих вышлют назад к кровавой гэбне, с Шапокляк хороводы водить на Триумфальной будут.. Мы с Владипутом договоримся. Не переживайте. Это говорю вам я, намесник Бога на Земле Отец Янук.

 Отправлено: 20.01.10 19:24. Заголовок: bullet пишет: Приле..

bullet пишет:

цитата:

Прилепин заметил, что Настя гладит Владимира Владимировича по ноге (и это самая невинная из всех возможных тут формулировок) под столом, и ему стало ясно, что находчивая девушка скоро получит Госпремию.

Меньше нужно водки пить перед встречей с президентом.

 Отправлено: 20.01.10 19:32. Заголовок: О, команда поддержки..

О, команда поддержки Долбющенок всё-таки донесла своего кандидата до села, слышны реплики

 Отправлено: 20.01.10 19:32. Заголовок: bullet пишет: …Я вы..

bullet пишет:

цитата:

…Я высказал свое намерение быть кандидатом в 2012-м на президентских выборах. Безусловно, у меня самого от этого решения крыша съехала. (Спасибо, что признался. – И.С.)

 Отправлено: 20.01.10 19:32. Заголовок: О, команда поддержки..

О, команда поддержки Долбющенко всё-таки донесла своего кандидата до села, слышны реплики

 Отправлено: 20.01.10 19:33. Заголовок: воин левсеизма Смей..

воин левсеизма
Смейся-смейся. Мы тоже посмееемся, но тогда вам у себя на хуторе будет совсем не смешно

 Отправлено: 20.01.10 19:39. Заголовок: bullet пишет: Выпил..

bullet пишет:

цитата:

Выпили мы, значит, и тут Захар говорит: – Давайте к Лимону зайдем! Он звал. Надо уважить

Прилепин без Вождя даже бухнуть неможет..

 Отправлено: 20.01.10 19:42. Заголовок: Тебе тоже коньяк в о..

Тебе тоже коньяк в одиночку не лезет, даже шматком сала пропихнуть не получается. Небось сидишь и с монитором чокаешься, на коем - форум "Отбросы Общества" сияет.

 Отправлено: 20.01.10 19:44. Заголовок: bullet пишет: Тебе ..

bullet пишет:

цитата:

Тебе тоже коньяк в одиночку не лезет, даже шматком сала пропихнуть не получается. Небось сидишь и с монитором чокаешься, на коем - форум "Отбросы Общества" сияет.

bullet я вас жду в Белом пальто. У Гномега.

 Отправлено: 20.01.10 19:51. Заголовок: bullet пишет: Но, в..

bullet пишет:

цитата:

Но, всмотревшись внимательней, Захар осознал, что Настя гладит не ногу премьера, но голову его собачки, которую та положила на колено хозяина.

Ах! Вот оно что!

 Отправлено: 20.01.10 20:00. Заголовок: Не смеши, моя черешн..

Не смеши, моя черешня. Наши прицельной суженности глаза вежливо смотрят на западные незалежные территории нищясной Украины. Оторвемся, мля!

 Отправлено: 20.01.10 20:02. Заголовок: bullet пишет: Наши..

bullet пишет:

цитата:

Наши прицельно суженные глаза

не кривляйтесь перед монитором. Это говорю вам я. Баба Лера.

 Отправлено: 20.01.10 20:13. Заголовок: Баба Ильинишна, с Ва..

Баба Ильинишна, с Вашими габаритами только в современной Виагре петь

 Отправлено: 20.01.10 21:26. Заголовок: bullet пишет: Не см..

bullet пишет:

цитата:

Не смеши, моя черешня.

Ржал :))))))))))

 Отправлено: 21.01.10 17:30. Заголовок: http://www.youtube.c..

 Отправлено: 15.02.10 09:51. Заголовок: Чаепитие с Лимоном: ..

Чаепитие с Лимоном: «как у Путина» (3)


Забавно, что иные писатели – которые не пошли к Путину – на приглашение Лимонова откликнулись. Таких писателей, правда, немного, они в наличии в количестве одного человека: это, конечно, Прилепин. Нашлись и такие, которые не пошли ни туда, ни сюда: это поэт и репортер Дмитрий Быков. Он показал удивительное равноудаление и от Кремля и от бункера. Список курьезов будет неполным без упоминания моего случая: меня не звал на чай не один из будущих кандидатов в президенты, ни чекист, ни диссидент, и я пошел только туда, куда смог протыриться. Не то, чтоб хотелось подышать одним воздухом с великими, просто репортерский зуд дает о себе знать. Но если б позвали, то чего уж там – тем более приперся б. Но только на трезвую голову: выпив стакан, я часто не могу удержаться от шуток, которые кажутся добрыми и смешными – мне, по крайней мере.

…Встрепенувшись так, я спохватился и вот, даю тут вместо шуточек – куски из сказанного на встрече. В частности, Лимоновым:

– Всем наплевать [на проблемы писателей]. Писателей мало, меньше, чем шахтеров. И на забастовку они, наверно, не потянут.

По мне, так писатели могут бастовать сколько угодно – но кто это заметит? И без того страшно заходить в книжные магазины: там книги, кажется, так уже расплодились, хуже тараканов, что скоро посыплются на головы «ботаникам»… А люди все пишут и пишут, будь они неладны. Давно уж мы с поэтом Орловым придумали концепцию для его коллег: написал один хороший стих – и убить автора тут же. Какая забастовка при таком раскладе!

– Можно забастовать, – сказал кто-то в зале, несмотря на мои смятенные мысли. Но голос этот звучал довольно-таки неуверенно.

А потом Сенчин строгим голосом спросил:

– Способна литература раскачать общество?

– Сам я – яркий пример того, что способна! – угадайте, кто это сказал. – Мое имя вызывает высочайшую ярость.

– Но на общество эта литература мало воздействует. Вон сколько оппозиционеров, от Быкова до Сорокина, у них огромные тиражи, люди это читают – ну и что? Серьезную литературу превратили в развлечение. Не знаю, как во Франции, а у нас так литература перестала воздействовать на дела людей (или тела, сказано было неразборчиво, и я не расслышал. Я даже не помню, кто это сказал. – И.С.) На это последовал неплохой ответ:

– Я не считал никогда, что население поголовно должно быть умным и политически ангажированным. Никогда [на улицы] не выйдут миллионы людей! Некоторые ждут, когда выйдут миллионы, – но это – пагубное, глупое и дикое заблуждение. Арифметическое большинство всегда ошибается, сплошь и рядом. Это проверено. Так что нам не надо дичайших тиражей. Нам не нужен весь народ, нам нужно несколько десятков тысяч умных людей (я уверен, что повлиял на десятки тысяч), и они у нас есть: общество уже отвернулось от власти. То, что мы говорили, люди усвоили. Нет физической победы, но моральная победа уже есть.

Лимонов увлекся и немного изменил концепцию, решив уж умным меньшинством себя не ограничивать:

– Я вот с карандашом в руке сидел и прикидывал: кто сегодня в нашей стране находится в оппозиции? Это – основные силы общества! В оппозицию можно включить и простой народ. И богатых – несмотря на то, что они встают, когда входит Путин: они должны ненавидеть эту власть, которая держит их в напряжении. И бедных – монетизацией льгот им залезли в карман… Стало постыдно быть до такой степени у власти. Человек выдает себя, как лох, если он за власть – он опасный тупой дурак!

– А вот когда бьют, то с каждым разом все меньше людей приходит на акции, – мрачно заметил кто-то из публики. Скорей всего, это был писатель: вон какой у него цепкий взгляд, как он сразу ухватывает самое главное!

– В один прекрасный день у нас получится! Если бы власть так не думала, она спокойно сидела бы дома и даже милиция бы нас не тревожила. Она боится!

Тут и я влез с вопросом:

– Эдуард, это все временные трудности, – а вы лучше расскажите, как вы будете из Кремля руководить страной и кого возьмете на работу.

– Людей разумных и сильных вокруг немало. Вы можете сказать, что ухожу от ответа, но я не ухожу. Просто прежде чем делить шкуру неубитого медведя, надо его убить.

– Но надо понять, нужна ли нам его шкура?

– Оттепель в России будет, но, вероятней всего, без Медведева. Мы хотим оттепели и даже потопа хотим. Нам нужна другая Россия, а не та, что мы имеем…

После спросили про церковь.

– Если бы я был моложе, то я бы организовал в ней раскол!

И далее:

– С каким бы режимом вы сравнили наш теперешний режим?

– Сравнить не с чем. Наша власть основана на насилии и на лжи. Эмоциям я предавался в 93-м и чуть позже, а потом эмоции ушли. Когда чекисты [в Гражданскую] шли расстреливать, у них была мощная моральная база: диктатура большинства. А то, что мы сейчас имеем, – это во имя чего и кого? За Родину, за Абрамовича? Чепуха. И они сами это понимают.

– Вот вы говорите, что морально они – банкроты. А физически они не банкроты. Они будут топить вас в крови. Пока не утонете. И вы это знаете.

– Ну и что? – ответил Лимонов. – Когда мы добьемся концентрации большинства на нашей стороне – то, безусловно, спорадическое насилие будет. Но оно не будет долговременным – никакой гражданской войны не будет! Нас где-то постреляют, в одном городе, в другом – а потом это прекратится. Потому что они убедятся в своей полной непродуктивности. Менты простые либо [перейдут к нам, либо] закроются в своих УВД…

– И за это время убьют Лимонова, – сурово спрогнозировал Прилепин. Писатель, он ведь пророк, а иначе на кой он?

– Ну и что? – не растерялся поставленный под удар классик. – Будете ко мне еще лучше относиться.

Тут я ожидал аплодисментов, но их, однако, не последовало. Наверно, фанаты Лимонова уже привыкли к тому, что он готов умереть за Родину. Что он не ездит с мигалкой и охраной. Конечно, трудно советовать нашим лидерам быть застреленными, как Улоф Пальме, я даже не вправе ставить им в пример Берлускони, которому дали по зубам неким импровизированным постмодернистским артмодерновым кастетом, – но все же такое простодушие больших начальников, не буду от вас скрывать, мне симпатично. И, столкнись я с ним, а оно со мной, со многим бы меня примирило… Да наверно, и многих?

– Ну, политиков у нас много – а кто будет писать книги? – это я продолжил наш с Лимоновым давний спор. Я всегда настаивал на том, что он должен бросить политику и чисто писать; он же вслед за Валентином Распутиным утверждал, что дело писателя – не романы сочинять, но спасать Отечество. Я же в политике усматривал только пиар Лимонова как автора, что его возмущало, конечно же.

– Без православия вообще делать нечего, – довольно угрюмо довел до нас свое мнение Михаил Тарковский.

– Ну, тут против православия никто не возражал, – утешил его Прилепин. А Есин – наверно продолжая лимоновскую тему неизбежности революции (не к ночи будь сказано), вспомнил 93-й год и выразил надежду, что новый «всплеск осадит всю пену нашей жизни».

– В это я верю, – сказал он, а дальше высказал мысль, весьма для этого собрания некорректную, а простую и честную:

– За 20 лет в литературе не был яркого явления, о котором говорили бы мы все.

– А мы тут? – резонно спросил кто-то.

– Ну, регионально – да, а произведений-властителей дум – нету, – бесстрашно уточнил Есин. – Так что дискуссия о царе и поэте бессмысленна…

Он как бы подвел итог дискуссии. И совершенно – вроде как – опроверг Лимонова. Как незадолго до этого Прилепин опроверг Путина. Лимонов не стал выяснять отношений, ну не для этого ж он, кандидат в цари, позвал писателей: где он и где они?! И откликнулся, натурально, на тему революции:

– 93-й год – это поучительно. Вдруг в течение дня все перевернулось. В начале дня (4 октября) мы с друзьями выходили из метро «Октябрьская», оглядываясь – где тут милиция? А потом вышли на улицу – и увидели огромное количество людей! Весь Крымский мост был залит людьми. Начались события – и, по моим подсчетам, за 4 часа изменили все. По истечении этих 4 часов мы ехали в автобусах от Белого Дома к Останкино – и милиционеры, прижимаясь к своим машинам, робко показывали двумя пальцами victory. Все уже было иное просто! Революция – это одновременно и чудо. Потому что военной победы дикой не было, ничего такого не было. Мы просто… прошли там, расшвыряв милицию (мы – это вся масса человеческая) и прошли к Белому Дому, и всё! Всё изменилось! Всем всё стало понятно, и милиционеры, которые служат власти, – и они поняли в том числе, что власть теперь иная.

Кто-то вставил свою реплику:

– Смоленская площадь с катающимися горящими покрышками, и ментовские каски, одну из которых я с огромным удовольствием поддал ногой, – это была атмосфера карнавала, праздника.

Лимонов продолжил с удовольствием, это, наверно одна из его любимых тем:

– Все Садовое, начиная с Крымского, было усеяно касками, фуражками, шапками, потому что как раз был переход с одной формы на другую: там валялись тысячи головных уборов. Драпали менты только так!

Все это понимали как прогноз: вот и теперь опять будет революция, и на это раз Лимонов, типа, не оплошает. Он дал последний лозунг:

– Мне надо помочь, поверить в то, что я делаю, – и у нас будет иная страна! Все знают, что так, как мы живем, – нельзя жить, невозможно, не нужно, вредно, в конце концов! – и закрыл дебаты:

– Все, я вас благодарю.

Раздались, как ни странно, аплодисменты – каких, насколько мне известно, на встрече писателей с другим кандидатом в президенты, Путиным, не было.

– Ну, я думаю, у нас живее, чем у Путина, получилось! – удовлетворенно сказал он.

Я, однако, возразил ему:

– Но вас никто не гладил по коленке из девушек!

– А просто не было лабрадора.

Однако шутки в сторону.

В ночь после этой встречи умер Егор Гайдар.

Рунет наполнился постами на тему.

Один я вам тут с чувством процитирую:

«А теперь просто почитайте, что писал Егор Тимурович Гайдар, внук двух детских писателей, о том, что приключается с государствами, где власть слишком настойчиво игнорирует человеческую природу и объективные законы экономики: «26-го февраля 1917 года практически никто в Петербурге не предполагал, что царский режим может рухнуть. Измениться – может, стать более либеральным – да, но чтобы рухнуть… В 1789 году, накануне взятия Бастилии, никто в Париже тоже не предполагал, что режим может рухнуть. Это было полной неожиданностью и для элиты, и для участников событий. Я думаю, что кто-то из вас хорошо помнит реалии утра 19 августа 1991-го года. Ваш покорный слуга совершенно не предполагал, что режим рухнет в течение следующих трех дней. Ничего в российской истории не давало оснований для подобного рода гипотез… Это действительно так происходит: в какой-то момент у авторитарного, не очень популярного режима вдруг не оказывается ни одного надежного полка. После этого он рушится, причем рушится стремительно…»

Как странно сходятся крайности.

Тут можно было б еще сопоставлять высказывания Проханова и Чубайса, которые чуть не рифму говорили про (либеральную) империю и вместе радовались завершению строительства Бурейской ГЭС – но уж и так многое ясно… Информации к размышлению не сказать, чтоб не хватало.

На выходе с мероприятия я осознал, что нахожусь все ж в книжном магазине как-никак, а не, как обычно, в кабаке – и засуетился. Я вспомнил, что мне все недосуг купить две модные книжки, про которые столько разговору: новый Пелевин и несожженный сыном писателя Набоков. Я обе и ухватил, но Пелевина брать не стал, потому что он не влезал в карман тулупа: в самом деле, не тащить же мне этот кирпич по морозу голыми руками. (Пелевина я-таки закупил позже, и кинулся читать, и одолел 80 страниц, усилием воли – но в итоге, к своему удивлению, так заскучал, что закинул покупку под диван; это первый пелевинский труд, который я не смог дочесть до конца! Видно, это знаменует некий новый этап в его творчестве. Виктор вырос и, кажется, поднялся до уровня взрослого классика Акунина, овладел его имперским большим стилем; вот кому бывший Чхартишвили передаст теперь эстафету.) Взял я одного только Набокова, «Лауру», и быстро ее прочел после дома. Я, кстати, был рад, что книжку напечатали, а не сожгли, как о том невнятно просил писатель. Но по прочтении ее обнаружил, что поздний Лимонов пишет куда лучше позднего Набокова! Как это ни странно, как ни удивительно. Конечно, я снова подумал о том, что хорошо бы Эдуарду Вениаминычу бросить политику и посвятить себя целиком изящной словесности, сделать над собой такое усилие. Но сегодня ж не начало XIX века, когда всех писателей можно было собрать в Каминном зале ЦДЛ и они б друг друга даже не передушили, и всякая новая книжка не то что даже горячо обсуждалась, а и просто читалась. Теперь, когда за-ради книг вырублены леса половины планеты, а читатели размножились, как тараканы, писатель – песчинка в книжных барханах. И как ему кинуться в читательский глаз, если он не в ТВ и не в центре скандала и если он – не юная красавица, морально неустойчивая? В этом контексте просто язык не поворачивается давать Лимонову свои простодушные советы – типа удалиться в провинцию и выращивать там капусту. Капуста, она может служить инструментом пиара, только если ее приложить к экс-императору…

О tempora… как там дальше? Забыл совершенно. Что вы хотите – мертвый язык. А сегодня, на фоне теперешней культур-мультур, так и мертвее всех мертвых.

 Отправлено: 15.02.10 11:43. Заголовок: bullet пишет: На вы..

bullet пишет:

цитата:

На выходе с мероприятия я осознал, что нахожусь все ж в книжном магазине как-никак, а не, как обычно, в кабаке – и засуетился